15.01.2018
Руководители и владельцы обанкротившихся и «брошенных» компаний могут освобождаться от ответственности за причиненный ущерб. Для взыскания непогашенных долгов кредиторам придется доказывать действия менеджмента и оценивать качество управления.
15.01.2018. АПИ — Внедрение доктрины снятия «корпоративной вуали» при несостоятельности началось еще десять лет назад. Но только принятый летом минувшего года пакет по существу презюмировал вину так называемых контролирующих лиц, к которым относятся фактически владельцы, руководители, главные бухгалтера и иные топ-менеджеры (АПИ писало о таком законе – Общество с неограниченной ответственностью). В частности, директор обязан был погасить все невыплаченные долги в случае, если не внес обязательные сведения в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ), утерял бухгалтерскую документацию, своевременно сам не инициировал процедуру несостоятельности и в ряде других случаев.
В принятом в конце декабря постановлении Пленум Верховного суда России существенно ограничил возможности потерпевших от банкротства кредиторов, включая работников и потребителей разорившихся компаний, на возмещение убытков за счет контролирующих лиц.
В первую очередь по существу упраздняется презумпция вины руководителей и владельцев контрольного пакета акций (долей). Даже если директор фактически «брошенной» компании не внес в ЕГРЮЛ актуальных сведений о месте нахождения (так называемом юридическом адресе), кредиторы должны будут доказать, что такой проступок «повлиял на проведение процедур банкротства». Без доказательств вины не признаются контролирующими члены органов управления компании, которые «в рамках обычной хозяйственной деятельности» совершали отдельные ординарные сделки, замещающие должности главного бухгалтера, финансового директора и так далее».
Оценивая вину руководителя, уклонившегося от объявления компании несостоятельной, служителям Фемиды указано оценивать его добросовестность и разумность действий. Например, топ-менеджер может быть освобожден от субсидиарной ответственности, если «несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил необходимые усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план».
Более того, Верховный суд России исключает ответственность контролирующих лиц, действия или бездействия которых пусть даже и повлекли негативные последствия, но «не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества». То есть потерпевшим кредиторам придется доказывать не только убытки, но и факт совершения руководителем или владельцем неправомерных действий или, как минимум, «принятия ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности». «Сфера предпринимательской деятельности требует очень тонкого подхода – были ли злоупотребления со стороны участников правоотношений, незаконное или недобросовестное поведение», – заявил на заседании высшей инстанции заведующий кафедрой финансового права Российского государственного университета правосудия Имед Цинделиан.
Один из базовых принципов реформы законодательства о банкротстве – «Cui Bоnо – cui prodest» («ищи, кому выгодно» – Цицерон). Субсидиарная ответственность должна возлагаться на третьих лиц, которым достались активы обанкротившейся компании. Например, недобросовестные руководители могут в ущерб интересам организации по цепочке выводить имущество, в том числе на заведомо невыгодных условиях (по заниженной цене), с участием «фирм-однодневок» или по не отражающим реальные хозяйственные операции документам (мнимым сделкам). «Опровергая названную презумпцию, привлекаемое к ответственности лицо вправе доказать свою добросовестность, подтвердив, в частности, возмездное приобретение актива должника на условиях, на которых в сравнимых обстоятельствах обычно совершаются аналогичные сделки», – поясняет Верховный суд России.
С другой стороны, такое в целом логичное толкование может обернуться проблемами для законопослушных участников публичных торгов, например – по продаже имущества, изъятого судебными приставами до объявления должника банкротом. Нередко малоликвидные активы реализуются по относительно невысокой цене, которая вызовет подозрения у кредиторов, арбитражного управляющего и суда. Хотя даже при проведении официальных торгов возможны злоупотребления. Например, известен случай, когда за долги в 46 тысяч рублей судебные приставы арестовали и через «фирму-однодневку» продали по бросовой цене большую квартиру в центре Санкт-Петербурга.
Также вводятся меры для пресечения создания недобросовестных схем работы холдингов и иных групп компаний. На практике они позволяют перераспределять денежные потоки, выводя прибыль и перенося долговую нагрузку на по существу подставное юридическое лицо. Вина такого выгодоприобретателя опять же презюмируется, но он вправе доказать действительный экономический смысл совершаемых сделок и взаимоотношений (используемой схемы).
Отметим, что в другом, принятом также 27 декабря, постановлении Верховный суд России указал на недопустимость включения в число кредиторов «псевдозаемщиков», сделки с которыми являются притворными (АПИ подробно писало о такой проблеме – Банкрот по собственному желанию). Эта схема «позволяет в случае банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов. Судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции займа, привлечения средств именно от аффилированного лица, предоставления финансирования на нерыночных условиях и так далее», – отмечается в постановлении высшей инстанции.
Определена и ответственность управляющей компании, выполняющей функции руководителя несостоятельного предприятия: его долги «по наследству» переходят к такой компании и уже ее контролирующим лицам. Равно как на общих основаниях будет нести субсидиарную ответственность так называемый номинальный директор (формально выполняющее эти функции непричастное лицо – «гражданин Фунт»). Его «искреннее раскаяние», в том числе раскрытие недоступной независимым участникам информации об активах компании, фактическом руководителе и его имуществе, является основанием для уменьшения взыскиваемой суммы.
Для стимулирования арбитражных управляющих бороться за права потерпевших, доказывать вину контролирующих лиц и привлекать их к субсидиарной ответственности законодатели ввели дополнительное вознаграждение в размере 30 процентов от суммы, взысканной с директоров и владельцев обанкротившейся компании в пользу кредиторов.
Разъясняя такое нововведение, Верховный суд России отметил, что арбитражный управляющий «имеет право на получение стимулирующего вознаграждения, если докажет, что погашение требований кредиторов вызвано подачей им заявления о привлечении лица, контролирующего должника, к субсидиарной ответственности». Однако размер такого «гонорара успеха» не является фиксированным – при определении его размера суды должны учитывать, насколько действия управляющего способствовали компенсации имущественных потерь кредиторов. Если положительный результат появился благодаря совместной работе его с иными лицами, стимулирующее вознаграждение может быть уменьшено. А вот в случае выявления пассивности арбитражного управляющего в решении вопроса суд вправе отказать ему в получении нового гонорара.
Неопределенным пока остается главный вопрос – за чей счет выплачивается стимулирующее вознаграждение. Постановление высшей инстанции содержит несколько противоречивых выводов. По мнению опрошенных экспертов, «гонорар успеха» вычитается из конкурсной массы, то есть даже в случае полного удовлетворения всех требований за счет контролирующих лиц добросовестные кредиторы теряют фактически до трети от возвращенных средств. Иной позиции придерживаются сами служители Фемиды: «В любом случае расходы, связанные с выплатой стимулирующего вознаграждения, в конечном счете перекладываются на контролирующее лицо и возмещаются им в качестве судебных издержек», – поясняет судья Верховного суда России Иван Разумов.
Ежемесячно арбитражные суда рассматривают 2,8 тысячи заявлений о банкротстве юридических лиц, но только 1,1 тысячи признаются несостоятельными (начиналось конкурсное производство). По итогам таких процедур погашается в среднем 56 процентов предъявленных требований. Судебные издержки, в том числе гонорар управляющих без учета стимулирующего вознаграждения, составляют почти 8 процентов взыскиваемой в пользу кредиторов суммы.
Иван Разумов, судья Верховного суда России
Владельцы компании и ее руководители осуществляют совместный контроль. Так же как и все аффилированные между собой лица, обладающие мажоритарным пакетом голосующих акций (долей, паев) должника, достаточных для назначения руководителя.
Неправомерные действия, которые могут являться причиной банкротства, выражаются в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, даче указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначении на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создании и поддержании такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам. Судам предлагается не ограничиваться исследованием только последней сделки, после которой появились признаки банкротства, а оценивать всю совокупность операций, способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.
Айс Лиджанова, юрист адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры»
В новом постановлении высшая инстанция уточняет понятие контролирующего должника лица и расширяет степень судейского усмотрения в данной категории споров. Так, особое значение при оценке действий такого лица придается критерию существенности, вводятся такие оценочные категории, как «существенный вред», «стандартная управленческая практика», «экономическая обоснованность» и другие. Кроме независимо заявленных истцом требований, суд в каждом конкретном деле самостоятельно определяет, применять ли общие положения о возмещении убытков или специальные о субсидиарной ответственности.
Устанавливается, что руководитель или иное контролирующее лицо не несет ответственности, если его действия или бездействие не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов как должника, так и его кредиторов. Такое лицо вправе ссылаться на исключительно внешние факторы, будь то неблагоприятная рыночная конъюнктура, финансовый кризис, существенные изменения условий ведения бизнеса, аварии или стихийные бедствия.
В то же время своевременно не заявивший о несостоятельности компании руководитель должен доказать отсутствие признаков объективного банкротства и возможность в разумный срок преодолеть финансовые трудности на основании экономически обоснованного плана. Суду предстоит оценивать совокупность факторов, включая экономические показатели деятельности должника, качество управления компанией, целесообразность и эффективность плана руководителя.
Дмитрий Глоов, юрист практики разрешения споров Eterna Law
Само по себе наличие убытков не свидетельствует о возможности привлечения контролирующего должника к ответственности за возникновение убытков у общества. Еще в 2013 году Высший арбитражный суд России указал, что негативные последствия сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и неразумности действий руководителя, а сопутствуют рисковому характеру предпринимательской деятельности. В этой правовой позиции выражено известное зарубежному праву «business judgment rule», в силу которого руководитель не может быть привлечен к ответственности за допущенные предпринимательские ошибки, повлекшие за собой возникновение убытков, если его действия не выходили за пределы обычного делового риска.
Максим Смирнов, юрист практики разрешения споров компании Rightmark Group
Участник публичных торгов, купивший имущество финансово несостоятельной организации, может быть признан контролирующим выгодоприобретателем, только если его действия не будут отвечать требованиям добросовестности. Например, когда покупатель аффилирован с должником и приобрел актив на заведомо нерыночных условиях.
Партнеры договора коммерческой концессии (франчайзинга) остаются независимыми организациями, совместно отвечают исключительно за качество товара. Поэтому считать франчайзера контролирующим выгодоприобретателем достаточно сложно.
Специальное 30-процентное вознаграждение управляющего выплачивается за счет денежных средств, поступивших в конкурсную массу должника от привлеченного к субсидиарной ответственности контролирующего лица.