Рейтинг@Mail.ru
home

23.12.2019

Третейские гарантии

Государственные суды не вправе переоценивать решения третейских, в том числе иностранных. Спорные вопросы контроля и содействия деятельности частной Фемиды разъяснил Верховный суд России. Новое постановление призвано повысить доверие к третейскому разбирательство как со стороны судейского сообщества, так и участников рынка.

23.12.2019. АПИ — В ходе проведенной несколько лет назад реформы количество третейских судов сократилось в сотни раз. Сейчас в России легально работает всего четыре так называемых арбитражных учреждения – Российский арбитражный центр при АНО «Российский институт современного арбитража», Арбитражный центр при Российском союзе промышленников и предпринимателей, Национальный центр спортивного арбитража и Торгово-промышленная палата России (администрирует Международный коммерческий арбитражный суд и Морскую арбитражную комиссию). Также в нашей стране «аккредитованы» Гонконгский и Венский международные арбитражные центры (HKIAC и VIAC).

Особенности национальной политики

Высокий уровень недоверия к отечественной Фемиде вынуждает многих крупных участников рынка и их иностранных партнеров передавать споры в международные коммерческие суды. Нью-Йоркская конвенция, ратифицированная еще Советским Союзом в 1960 году, обязывает нашу страну признавать решения любого третейского суда, выбранного самими спорящими сторонами.

В свою очередь вопрос об исполнении вынесенных за границей решений рассматривается отечественным судом, но формально: «Суд не вправе переоценивать обстоятельства, установленные третейским судом, либо пересматривать его решение по существу», – отмечается в разъяснениях высшей инстанции. В то же время российские служители Фемиды могут отказать в выдаче соответствующего исполнительного листа в случае выявления грубых процессуальных нарушений, в том числе отсутствия у третейского суда полномочий, не извещения участника спора и других. 

Также может быть отклонено решение, исполнение которого «противоречит публичному порядку Российской Федерации». Неопределенность этого понятия приводила к многочисленным конфликтам и противоречиям. Порой «публичными» признавались материальные интересы самого государства. Например, в решении стокгольмского арбитража о взыскании с ОАО «Балтийский завод» 20 млн евро за срыв коммерческого контракта отечественные служители Фемиды усмотрели угрозу «суверенитету и безопасности государства», так как его исполнение могло привести к банкротству стратегического предприятия.

Согласно принятому 10 декабря постановлению Пленума Верховного суда России в подобных случаях суд должен установить одновременно два признака. Во-первых – нарушение фундаментальных принципов построения экономической, политической, правовой системы, во-вторых – последствия в виде нанесения ущерба суверенитету или безопасности государства, а также «интересам больших социальных групп либо нарушению конституционных прав и свобод физических или юридических лиц». В любом случае отмена решения третейского суда под предлогом нарушения публичного порядка может осуществляться в исключительных случаях. «Под публичным порядком понимаются фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы. Применение третейским судом норм иностранного права, не имеющих аналогов в российском, неучастие ответчика в разбирательстве и незаявление должником возражений против принудительного исполнения решения сами по себе не свидетельствуют о нарушении публичного порядка», – отмечается в разъяснениях высшей инстанции.

Кесарю – кесарево, а бизнесу – коммерческое

Впервые более-менее четко урегулируется вопрос возможности рассмотрения российскими третейскими судами отдельных гражданских и административных споров – так называемой арбитрабельности.

В первом случае определена «положительная» презумпция – частная Фемида может разрешать любой гражданский иск, если законом не определено иное. Правда, список исключений довольно длинный. Это все дела о банкротстве, ряд корпоративных споров (о созыве общего собрания, исключении участника ООО и другие), о защите прав и законных интересов группы лиц, дела особого производства (в том числе об установлении фактов, имеющих юридическое значение), по договорам форекс-дилеров с частными клиентами, о приватизации, трудовые и наследственные споры, о выселении и так далее.

В свою очередь возникающие из административных и иных публичных правоотношений дела априори недопустимо разрешать в порядке третейского разбирательства. В частности, частная Фемида не может решать вопросы о законности нормативных актов и действий государственных органов, присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и многие другие.

Однако на практике многие формально гражданско-правовые споры могут быть осложнены «публичным элементом». Например – заключение и исполнение государственных и муниципальных контрактов, стороной в которых выступают уполномоченные органы. Такие дела в перспективе планируется передать специальному третейскому суду, статус которого будет определяться отдельным федеральным законом. 

Вместе с тем неопределенным остается вопрос арбитрабельности споров по контрактам с подконтрольными государству корпоративными заказчиками, именуемыми официально «отдельными юридическими лицами» (среди них «Газпром», «Роснефть», «Сбербанк», «Ростелеком», «Аэрофлот» и многие другие крупнейшие участники рынка). В новом постановлении Верховный суд России не стал разъяснять этот аспект. Тогда как ранее в решении об исполнении связанного со строительством московского метрополитена подряда высшая инстанция пришла к выводу о возможности его рассмотрения третейским судом. Хотя заказчиком выступала принадлежащая столичному правительству организация, а сами работы выполнялись в рамках городской программы за счет бюджетных ассигнований: «К таким отношениям применимы общие нормы об арбитрабельности гражданско-правовых споров, пока федеральным законом не установлено иное», – заключили служители Фемиды.

Судья Верховного суда России Сергей Асташов указывает на противоречивые нормы законодательства. Так, по общему правилу третейский суд не вправе рассматривать трудовые дела, но специально созданному спортивному арбитражу могут передаваться в том числе индивидуальные трудовые споры, возникающие в профессиональном спорте и спорте высших достижений. Высшая инстанция подтвердила такие полномочия АНО «Спортивная Арбитражная Палата».

Дополнительные меры призваны защитить являющихся слабой стороной в правоотношениях с бизнесом частных лиц. В частности, третейская оговорка не может быть включена в договор о предоставлении потребительского кредитования. В то же время заемщик и банк или иной кредитор вправе заключить соответствующее соглашение уже после возникновения спора в целях его урегулирования.

Паршивые овцы

Сама проведенная реформа законодательства о третейском разбирательстве преследовала цель исключить «вредный элемент» – так называемые «карманные» суды. В настоящее время разрешения на деятельность постоянно действующих арбитражных учреждений выдаются Министерством юстиции РФ.

Практика показывает, что получить такую «лицензию» удается только избранным. В минувшем году созданный при юридическом ведомстве Совет по совершенствованию третейского разбирательства рассмотрел обращения 28 некоммерческих организаций, но одобрил только одну заявку (Национального центра спортивного арбитража). «В большинстве случаев представленные заявления и документы были возвращены заявителям в связи с представлением их не в полном объеме», – отмечается в отчете Совета.

В то же время реформа почти никак не затронула деятельность так называемых «одноразовых» третейских судов – ad hoc («по случаю» – лат.). Они создаются для разрешения конкретного спора и по существу могут состоять из одного человека (арбитра). Им не требуется никаких разрешений, судьей может выступать практически любой дееспособный гражданин даже без юридического образования, а принятое решение является окончательным. В результате многие лишенные легального права работать как постоянно действующие третейские суды продолжили деятельность под видом объединения самостоятельных частнопрактикующих служителей Фемиды.

Для решения этой проблемы в конце 2018 года законодатели частично упростили создание постоянно действующих арбитражных учреждений. Одновременно судам ad hoc запретили продвигать свои услуги. Более того, сам факт рекламирования деятельности нелегальных третейских судов может обернуться непризнанием принятых ими решений. При разрешении таких вопросов Верховный суд России предлагает учитывать признаки, свойственные институциональному (постоянно действующему) арбитражу: «Например, объединение арбитров в коллегии или списки, формулирование собственных правил арбитража, выполнение одним и тем же лицом функций по содействию проведения третейских разбирательств с участием разных арбитров», – отмечается в постановлении высшей инстанции.

Кроме того, Верховный суд России подчеркивает, что указание в арбитражном соглашении на несуществующий или не имеющий права рассматривать споры третейский суд является основанием для признания такого соглашения неисполнимым.

Представители официально действующих третейских судов положительно оценивают эти меры. Так, по словам заместителя председателя Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате России Ивана Зыкина, до реформы по количеству третейских судов «мы были впереди планеты всей»: «Есть надежда, что в этом деле будет наведен порядок. До сих пор, к сожалению, есть попытки псевдосудов мимикрировать под какие-то иностранные образования. Но думаю, что государственные суды в состоянии поставить заслон этим негативным явлениями. Практика показывает, что решения таких псевдосудов не приводятся в исполнение, что правильно. В новых условиях появляются немалые возможности для повышения доверия к третейскому разбирательству со стороны судейского сообщества», – заявил Иван Зыкин на заседании Пленума Верховного суда России.

Справка

По данным портала «Судебная статистика РФ», в 2018 году государственные суды рассмотрели более 2,6 тысячи дел об оспаривании решений третейских судов, их принудительном исполнении и признании решений иностранных судов.

За тот же период арбитражные суды вынесли 969 тысяч решений по гражданско-правовым делам, суды общей юрисдикции – 16,5 млн.

Международный коммерческий арбитражный суд рассмотрел 454 дела, Арбитражный центр при Российском союзе промышленников и предпринимателей – 240. Иные легально работающие постоянно действующие третейские суды не публикуют статистику.

Мнения

 

Юлия Муллина, ответственный администратор Российского арбитражного центра при Российском институте современного арбитража

Верховный суд России закрепил важнейшую презумпцию арбитрабильности гражданско-правовых споров. Любое такое дело может рассматриваться третейским судом, если только иное прямо не запрещено федеральным законом. Обратная презумпция установлена в отношении споров из публичных правоотношений – они также могут передаваться в арбитраж, но при наличии прямого указания на это в законе или международном договоре.

Вслед за общемировой практикой Верховный суд России закрепил максимально узкое понятие публичного порядка. При этом факта нарушения такого порядка для отмены или отказа в приведении в исполнение арбитражного решения недостаточно – необходимо, чтобы такое нарушение могло привести к значительным для государства и общества последствиям, например, ущербу суверенитету и безопасности. В целом высшая инстанция ориентирует суды на то, что эта категория может применяться лишь в исключительных случаях, не подменяя специальных оснований для отказа в признании и приведении в исполнение.

Андрей Горленко, партнер Адвокатского бюро «Иванян и Партнеры»

Верховный суд России установил закрытый перечень неарбитрабильных дел. Соответственно, все остальные гражданско-правовые споры могут рассматриваться третейскими судами, расширительное толкование недопустимо, а любые дополнительные ограничения могут устанавливаться только федеральным законом.

Также разъясняется проблема так называемых «патологических» арбитражных оговорок – сама по себе ошибка в названии третейского суда еще не является основанием для признания оговорки неисполнимой.

Появляются и новые механизмы борьбы с недобросовестным использованием арбитража ad hoc. Мы видим, что злоупотреблений в таком формате стало в разы меньше, чем было до реформы с использованием третейских судов, мимикрировавших с помощью названий под государственные суды или существовавших при различных коммерческих организациях.

Ян Клименков, управляющий партнер юридической фирмы «K&U Law»

Надо понимать, что третейское разбирательство и другие виды альтернативного разрешения споров в России непопулярны. Главной причиной невостребованности является проведенная в 2016 году реформа. Новый закон установил жесткие рамки входа на рынок по предоставлению услуг арбитража. Эту политику продолжает Министерство юстиции РФ, которое крайне неохотно аккредитует новые арбитражные учреждения.

Принятое постановление на популярности арбитража никак не отразится, его разработчики такой цели не преследовали. Напротив, подчеркивается, что нужно бороться с арбитражами ad hoc, которые пытаются обойти правила о создании постоянно действующих арбитражных учреждений.

К неарбитрабельным отнесены, в частности, споры, связанные с закупками для государственных и муниципальных нужд (применение закона № 44-ФЗ). Суды и ранее настороженно относились к этим вопросам, но в ряде случаев передача таких дел третейским судам допускалась. Теперь таких случаев, вероятно, совсем не останется.

Разработчиками постановления предприняты попытки улучшения привлекательной инвестиционной среды. В частности – расширен круг признаваемых в России решений иностранных третейских судов (по семейным и делам потребителей, трудовым спорам). Однако третейскому разбирательству такие меры не помогут. На наш взгляд, рынок на эти посылы не отреагирует, а наши клиенты в российских арбитражах судиться все равно не начнут.

Размик Сукиасян, управляющий партнер юридической компании Trdat Group

Пленум Верховного суда России закрепил возможность рассмотрения спора в третейском суде при наличии в договоре прямого указания на соответствующую оговорку. Вместе с тем и на сегодняшний день не утихают споры между сторонниками и противниками рассмотрения споров с публичным элементом в третейских судах. По моему мнению, в нашей ментальной и правовой действительности уровень доверия представителей бизнеса к таким судам остается крайне низким. Особенно, когда у стороны по существу нет реальной возможности повлиять на выбор того или иного арбитража. Речь в первую очередь идет о заключаемых в рыночной ситуации договорах без влияния административного ресурса.

Публичный элемент, имеющий место в спорах о заключении и исполнении государственных контрактов, договоров с отдельными видами юридических лиц, в сфере государственно-частного партнерства и иных, ставит и без того ограниченных в ресурсах представителей бизнеса в еще более невыгодное положение. Включившись как сторона договора в отношения с государством или с компанией с государственным участием, они порой вынуждены исполнять соглашение через необоснованное противоборство со своим более жизнеспособным контрагентом. Условие же о третейской оговорке в перспективе только добавляет препятствий и усугубляет путь к восстановлению справедливости.