08.06.2020
Условия содержания в российских колониях особого режима признаны бесчеловечными. Такое решение принял Европейский суд по правам человека. В отличие от других исправительных учреждений, приговоренные к высшей мере наказания страдают не столько от бытовой неустроенности камер, сколько от закрепленных в законодательстве карательных ограничений.
08.06.2020. АПИ — Осужденные к пожизненному лишению свободы отбывают наказание в семи колониях особого режима. В течение первых десяти лет их размещают в одиночных или двухместных камерах, а при любом передвижении заковывают в наручники. Согласно действующему Уголовно-исполнительному кодексу РФ (УИК), такие заключенные вправе получить всего одну посылку в год, а на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости могут ежемесячно расходовать не более 6,6 тысячи рублей. Контакты с внешним миром ограничиваются тремя свиданиями в год.
Жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) подал осужденный Н.Т. (фамилия, иные персональные данные и обстоятельства засекречены). В 2010 году он прибыл в колонию «Черный беркут» в Свердловской области. Большую часть времени заключенный находился в одиночной камере, без водопровода и канализации. Для бытовых нужд ему выдавали 30-литровое ведро воды, которое использовалось и в качестве туалета (официально именуется «выносными чашами клозета»). Кроме того, с первого дня пребывания в колонии при выходе из камеры заключенному надевали наручники, в них он вынужден был ежедневно выносить и выливать в уличную выгребную яму свой «чан».
Через семь лет Н.Т. перевели к новую, специально построенную для отбывания пожизненного срока колонию «Снежинка» в Хабаровском крае. Жалобы на условия содержания больше не поступали, но иные установленные ограничения (по времени прогулки, одиночному размещению, связи с внешним миром) сохранились. Кроме того, хотя за всё время пребывания в «Черном беркуте» заключенный ни имел ни одного дисциплинарного взыскания, при переводе в новую колонию без объяснения причин его включили в список опасных заключенных – склонных к побегу, нападению, захвату заложников, самоубийству или нанесению телесных повреждений.
Обращаясь в Страсбург, заявитель просил признать условия содержания бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство. В частности, наручники применялись задолго до включения осужденного в список «опасных». Тогда как, по утверждению представителей российских властей, «условия содержания заявителя под стражей и его тюремный режим полностью соответствовали требованиям Европейской конвенции и национальному законодательству».
Рассматривая жалобу Н.Т., ЕСПЧ проанализировал российское законодательство и международные стандарты. В частности, согласно Европейским тюремным правилам, налагаемые на лишенных свободы лиц ограничения «должны быть минимально необходимыми и соразмерными законной цели». Лишение свободы само по себе является наказанием, и поэтому режим для осужденных не должен усугублять такие страдания. Специальные рекомендации Комитета Министров Совета Европы предусматривают, что целью пожизненного заключения является «противодействие разрушительным последствиям жизни и длительного заключения». По мнению Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, «заключенных нельзя просто томить неделями, возможно, месяцами, запертыми в их камерах». «Следует стремиться к тому, чтобы заключенные могли проводить разумную часть дня (8 часов или более) вне своих камер, занимаясь целенаправленной деятельностью различного характера. Конечно, режимы в учреждениях для осужденных должны быть еще более благоприятными», – отмечается в докладе.
Сам ЕСПЧ неоднократно подтверждал, что все формы одиночного заключения без надлежащей психической и физической стимуляции в долгосрочной перспективе приводят к пагубным последствиям. Схожие риски несет помещение осужденных в двухместные камеры. Длительная изоляция в одиночках может объясняться только реальными рисками безопасности, связанными непосредственно с поведением заключенного.
Кроме того, сам российский УИК допускает применение наручников только к заключенным, которые сопротивляются или отказываются выполнять приказы, участвуют в массовых беспорядках, захвате заложников, нападениях или другой опасной деятельности.
Представители властей в Страсбурге не смогли объяснить ни цель заключения заявителя в одиночную камеру, ни применение наручников. Более того, у осужденного не было каких-либо занятий, что наряду с короткими прогулками еще более усугубило его положение. «В совокупности изоляция, ограничение уличные упражнений и отсутствие целенаправленной активности привели к интенсивному и длительному чувству одиночества и скуки, что вызвало значительные страдания у заявителя. В отсутствие соответствующей умственной и физической стимуляции возникает синдром институционализации, то есть потеря социальных навыков и индивидуальных личных качеств. Продолжительное применение наручников заметно превышали законные требования тюремной безопасности, что умаляло человеческое достоинство заключенного и вызывало у него чувство неполноценности и страданий. Всё это равносильно бесчеловечному наказанию», – отмечается в решении Европейского суда.
Причиненный заявителем моральный вред страсбургские служители Фемиды оценили в три тысячи евро, еще тысячу составили судебные издержки.
Вместе с тем ЕСПЧ указал, что причины выявленных нарушений связаны с несовершенством российского законодательства. Поэтому нашей стране предписано принять так называемые общие меры – под надзором Комитета Министров Совета Европы внести изменения в национальное законодательство и практику, чтобы «положить конец установленному Судом нарушению и по возможности устранить его последствия». «Обнаруженное нарушение в значительной степени вытекает из соответствующих положений УИК и, следовательно, раскрывает системную проблему, которая затрагивает каждого пожизненного заключенного в течение первых десяти лет его заключения. Требуется дальнейшее реформирование существующей нормативно-правовой базы», – заключил ЕСПЧ.
В качестве одного из способов решения проблемы предлагается отказаться от автоматического применения строгого режима ко всем пожизненным заключенным, устанавливая его на основе индивидуальной оценки рисков для каждого осужденного. Альтернативный вариант – смягчить условия содержания, в первую очередь исключить физические ограничения, изоляцию, доступ к различным видам деятельности с целью социализации и реабилитации.
После введения моратория на смертную казнь пожизненное лишение свободы является высшей мерой наказания. Оно назначается за особо тяжкие преступления – убийство при отягчающих обстоятельствах, изнасилование подростка рецидивистом, терроризм, руководство организованной преступной группировкой, сбыт наркотиков в особо крупных размерах или их контрабанда, покушение на государственных деятелей, судей или полицейских, диверсии, а также геноцид. Такое же наказание применяется взамен смертной казни или в порядке помилования. К пожизненному сроку не могут приговариваться женщины, несовершеннолетние и старики (от 65 лет).
Первые десять лет все такие осужденные содержатся в строгих условиях, после при отсутствии дисциплинарных проступков и примерном поведении режим может быть смягчен. После отсидки 25 лет заключенный вправе претендовать на условно-досрочное освобождение. На практике это происходит крайне редко. Более того, представители Федеральной службы исполнения наказаний и даже заместитель министра юстиции России Георгий Матюшкин, представлявший нашу страну в Страсбурге, неоднократно заявляли, что приговоренные к пожизненному заключению не нуждаются в исправлении, а потому они не видят смысла в их социализации и в реинтеграции в общество.
ЕСПЧ уже неоднократно рассматривал вопрос об условиях содержания таких заключенных. Так, еще в 2015 году, рассмотрев жалобу Андрея Хорошенко, он признал бесчеловечным ограничение свидания для приговоренных к высшей мере, спустя год такие выводы подтвердил и Конституционный суд России (АПИ подробно писало об этом – Пожизненные свидания). Вместе с тем страсбургские служители Фемиды не усмотрели в предоставленных женщинам, подросткам и старикам привилегии от пожизненного заключения дискриминации сильной половины россиян средних лет (Высшая мера для настоящих мужчин). Страдания Владимира Кичигина, который провел в «Черном беркуте» более семи лет, ЕСПЧ оценил в 13,5 тысячи евро. При этом были учтены отсутствие унитаза и водопровода, вентиляции и надлежащего отопления, нехватка естественного света, плохое качество еды и другие проблемы.
Неоднозначно складывается практика рассмотрения жалоб таких осужденных и в отечественных судах. Например, обитателю того же «Черного беркута» Владимиру Рудых удалось доказать необоснованное применение наручников. Такое же решение было принято по иску Артема Прохоренко, страдания которого суд оценил в 5 тысяч рублей. Вместе с тем российские служители Фемиды пришли к выводу, что отсутствие туалета и иные ненадлежащие условия содержания не причиняют морального вреда. В деле осужденного Сашкова суд подтвердил все факты (использование «выносных чаш клозетов» и иные), но опять же не усмотрел в них нарушения: «Доводы иска о нарушениях его прав истца ввиду ненадлежащих условий содержания и причинении ему в связи с этим нравственных страданий, больших, чем те, которые неизбежны при отбывании лица в местах лишения свободы за совершение особо тяжкого преступления, не нашли своего подтверждения», – констатировал суд.
В решении ЕСПЧ по делу Н.Т. указано на удовлетворение его жалоб российским судом и даже выплату компенсации морального вреда, но все подробности засекречены.
Отметим, в минувшем году колония «Черный беркут» (ИК-56 Свердловская область) была закрыта, примерно полсотни осужденных из нее перевели к ИК-6 «Снежинка». В отличие от Европы, во многих странах мира активно практикуется одиночное заключение. Например, в США осужденных террористов и совершивших иные особо тяжкие преступления, в том числе ненасильственные, помещают в исправительные тюрьмы максимально строгого режима исполнения наказаний (Administrative Maximum Facility – ADX). 23 часа в сутки заключенные проводят в одиночной камере площадью 7,8 кв. метра практически без окна, один час – также уединенно в прогулочном дворике.
В России функционируют семь исправительных колоний (ИК) для осужденных к пожизненному лишению свободы – «Белый лебедь» (ИК-2 Пермский край), «Вологодский пятак» (ИК-5 Вологодская область), «Мордовская зона» (ИК-1 Мордовия), «Полярная сова» (ИК-18 Ямало-Ненецкий автономный округ), «Снежинка» (ИК-6 Хабаровский край), «Торбеевский централ» (ИК-6 Мордовия) и «Черный дельфин» (ИК-6 Оренбургская область). По данным Федеральной службы исполнения наказаний, в них отбывают наказание 1998 осужденных. В это число входят помилованные приговоренные к смертной казни.
По данным портала «Судебная статистика РФ», в 2019 году к пожизненному лишению свободы было приговорено 49 человек, в 2018-м – 59, в 2017-м – 75, в 2016-м – 81 преступник.
Ани Агагюлян, юрист-аналитик фонда «Общественный вердикт»
Европейский суд подтвердил, что интенсивность ограничений и длительность содержания заявителя в одно- или двухместной камере негативно отражаются на самочувствии и социальных навыках заключенных. Этому способствует отсутствие достаточной связи с внешним миром и возможности заниматься полезной деятельностью, а также ограниченность прогулок и отсутствие в заключении. Все это является бесчеловечным и унижающим человеческое достоинство обращением и нарушением Европейской конвенции, равно как и систематическое использование наручников. Российские власти не смогли обосновать необходимость такого применения специальных средств, в том числе до признания заявителя опасным. При том, что сам Н.Т. ни разу не привлекался к дисциплинарной ответственности. Кроме того, необоснованность использования наручников подтверждается также отбыванием наказания в строго охраняемой колонии.
Сам по себе подход российского законодательства о содержании приговоренных к пожизненному лишению свободы в более строгих условиях является устаревшим. Складывается впечатление, что такого осужденного наказывают не только за совершенное им преступление, но и за сам вид наказания. Тогда как отношение к условиям содержания заключенных в Европе изменилось довольно давно: основная цель лишения свободы – не наказание, а исправление и социализация. К тому же пожизненное заключение уже само по себе является достаточно строгим наказанием и не следует ужесточать его без необходимости.
Таким образом, российским властям придется внести в действующий Уголовно-исполнительный кодекс РФ изменения. При этом должны учитываться положения Европейских пенитенциарных правил и рекомендации Совета Европы, в том числе запрещающие содержание осужденных к пожизненному лишению свободы отдельно от других заключенных и систематическое применение наручников, требующих индивидуальной оценки рисков в отношении каждого заключенного, вовлечения их в образовательные и иные направленные на исправление и социализацию программы.
Для этого нужно полностью изменить отношение системы к приговоренным к пожизненному лишению свободы. Это довольно долгий и трудный процесс. Например, для частичной имплементации постановления по делу «Ананьев и другие против России», в котором ЕСПЧ установил наличие связанной с условиями содержания в местах предварительного заключения и отсутствием эффективных средств правовой защиты системной проблемы, России понадобилось восемь лет. При этом ситуация не решена полностью – пока создан только механизм взыскания компенсации, а сама проблема – переполненность камер, нарушение других условий содержания – остается до сих пор.
Ольга Садовская, руководитель международно-правового отдела «Комитет против пыток»
В данном деле власти не отрицали изложенные заявителем обстоятельства его пребывания в колониях, то есть спор сводился лишь к оценке фактов. Государство утверждало, что все описанные заявителем условия содержания в колонии особого режима соответствуют внутреннему законодательству. Например, наручники постоянно применяются к опасным заключенным, которыми, видимо, автоматически признаются все приговоренные к пожизненному заключению.
Таким образом, фокус переключился от частного к общему – в решении ЕСПЧ раскрывает системную проблему, которая затрагивает каждого такого заключенного в течение первых десяти лет его пребывания в колонии. Это и есть самый важный аспект этого дела. Европейский суд заявил, что в законодательство России необходимо внести существенные изменения, а применение строгого режима к пожизненно осужденным должно быть не автоматическим, а зависеть от индивидуальных характеристик каждого и не длиться неоправданно долго. Поскольку власти сами не предпринимают достаточных шагов к разрешению проблемы, России придется оказать помощь в поиске выхода из сложившейся ситуации.
Пока не известно, как эти предписания будут исполняться на практике. Очень многое зависит не только от ЕСПЧ и Комитета Министров Совета Европы, но и от аналитических документов, которые могут в него предоставлять заинтересованные эксперты, некоммерческие организации и представители осужденных. Очень часто решение ЕСПЧ видится как конец долгого пути в борьбе за права жертвы, но это не так – это лишь мостик между принятием проблемы и ее исправлением. И без активного участия экспертов и неправительственного сектора ничего работать не будет, а решения так и останутся исполненными лишь в части выплаты компенсации.