03.07.2023
Нарушение контрактных обязательств даже на 10 тысяч рублей может признаваться преступлением. Высшие судебные инстанции неоднократно указывали на допустимый предпринимательский риск и необходимость разрешать споры исключительно в судебном порядке. Несмотря на это, практика возбуждения уголовных дел о мошенничестве остается крайне противоречивой.
03.07.2023. АПИ — Уголовный кодекс РФ приравнивает к предпринимательскому мошенничеству любое преднамеренное неисполнение договорных обязательств. Критерии разделения преступления и обычного гражданско-правового спора остаются крайне неопределенными. Механизмы защиты добросовестных бизнесменов от необоснованного преследования, исключающие уход виновных от ответственности под прикрытием гражданско-правовой сделки, так и не созданы.
Рассматривая эту дилемму, Конституционный суд России еще в 2014 году пришел к выводу, что обязательным условием применения против нарушителя уголовных санкций является умысел на хищение чужого имущества. То есть необходимо доказать, что еще заключая договор, предприниматель не планировал его исполнять. «Иное понимание ... означало бы, что один только факт использования договора как юридической формы волеизъявления участников предпринимательской деятельности позволял бы рассматривать само по себе неисполнение лицом договорных обязательств в качестве достаточного основания для привлечения к уголовной ответственности за мошенничество», – констатировали служители конституционной Фемиды.
Исполняя это постановление, законодатели просто упразднили спорную статью Уголовного кодекса РФ, перенеся ее положения в другую. Разъясняя ситуацию, Верховный суд России вновь напомнил о необходимости доказывать очевидное наличие у обвиняемого прямого умысла на совершение мошенничества. Об этом, по мнению высшей инстанции, могут свидетельствовать использование фиктивных документов и полученных средств в личных целях, сокрытие информации о наличии задолженности, а также отсутствие реальной возможности исполнить обязательство. «При этом каждое из указанных обстоятельств в отдельности само по себе не может свидетельствовать о наличии умысла на совершение преступления, а выводы суда о виновности лица должны быть основаны на оценке всей совокупности доказательств», – отмечается в постановлении Пленума Верховного суда России.
Спорный вопрос в рамках скандального дела братьев Навальных и компании Yves Rocher рассмотрел и Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). По версии следствия, Олег Навальный, будучи должностным лицом ФГУП «Почта России», убедил представителей французской компании в необходимости заключить договор с подконтрольным ему ООО «Главное подписное агентство». Признавая Алексея Навального (внесен в список террористов и экстремистов) виновным, суд констатировал, что он вынудил потерпевшую компанию «воспользоваться экономически необоснованными посредническими услугами при отсутствии реальной рыночной необходимости и потребности в них». Московский городской суд поддержал этот приговор.
В свою очередь, страсбургские служители Фемиды не усмотрели в нем различий между вмененным обвиняемому мошенничеством и законным бизнесом. «Некоторые «мотивы личной выгоды» могут усматриваться в любой коммерческой деятельности», – констатировал ЕСПЧ.
Большинство уголовных дел против бизнесменов инициируется их партнерами. По мнению руководителя Экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов Общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Екатерины Авдеевой, нередко это действительно необходимо. «От экономической преступности очень серьезно страдают деловой климат и экономическая безопасность. Поэтому нельзя сводить всё к тому, что предприниматели всегда правы. Бывает ситуации, когда действительно создана компания с номинальным директором, которая собрала и вывела денежные средства. Необходимость годами решать эту проблему в судах только ухудшит положение пострадавших», – заявила Екатерина Авдеева на профильной секции Петербургского международного юридического форума.
Вместе с тем, получив обращения недовольных участников рынка против «обидчиков», правоохранительные органы чаще всего придерживаются обвинительного уклона. «Полагаю, что если предприниматели не скрываются и не скрывают свое имущество, не выводят активы, то нет препятствий разрешить спор в арбитражном суде. Здесь нет обмана и, соответственно, хищения», – констатирует руководитель аналитической службы юридической компании «Пепеляев Групп» Вадим Зарипов.
Схожего мнения придерживается и Екатерина Авдеева: «Если действительно никто не скрывается и есть договорные отношения, то, полагаю, нужно все-таки идти в арбитражный суд».
Неоднозначно служители Фемиды понимают и саму по себе предпринимательскую деятельность. Нередко субъектами таковой признают только граждан, зарегистрированных как индивидуальные предприниматели. Тогда как к учредителям, руководителям и топ-менеджерам компаний уголовно-правовые меры применяются без учета гарантированных бизнесменам льгот. Верховный суд России признает наличие «определенных сложностей при разграничении преступлений», обусловленных, в том числе, отсутствием в уголовно-процессуальном законе соответствующих понятий. Для устранения этой проблемы высшая инстанция уже внесла в Госдуму поправки, закрепляющие спорные определения. «Принятие законопроекта будет способствовать гуманизации уголовного судопроизводства и повышению уровня процессуальных гарантий для подозреваемых и обвиняемых», – отмечается в пояснительной записке.
Практика остается противоречивой. Так, к четырем годам лишения свободы условно был приговорен вологжанин Эшги Каримов. От имени ООО «СК Инком» он заключил ряд договоров на поставку леса, которые не были исполнены. Подсудимый возлагал вину за срыв контракта на потерпевших – якобы они не предоставили транспорт для отгрузки пиломатериалов, которые из-за длительного хранения сгнили. Однако было установлено, что компания изначально не имела необходимых для исполнения контракта производственных площадей и оборудования, а покупателям Каримов демонстрировал чужую продукцию на не принадлежащей ему базе. Отклоняя доводы обвиняемого о ведении ООО «СК Инком» успешной предпринимательской деятельности, суд констатировал, что представленные банковские выписки подтверждают лишь поступление на расчетный счет средств от потерпевших и их снятие Каримовым.
В мошенничестве в особо крупном размере обвинили бизнесмена Романа Бабояна, который сам обращался в полицию с заявлением против не вернувшего 8-миллиардный заем партнера – Андраника Навояна. Представленный оригинал расписки районный суд признал неопровержимым доказательством получения ссуды. Тогда как назначенная апелляционной инстанцией экспертиза подтвердила факт фальсификации – монтажа документа: на оборотную сторону прежней расписки «кредитор» допечатал новый текст с указанием многомиллионной суммы. Отрицая предъявленное обвинение, Роман Бабоян утверждал, что спор с заемщиком является исключительно гражданско-правовым.
К четырем годам и трем месяцам реального лишения свободы столичные служители Фемиды приговорили Наталью Лакузо, занимающуюся пошивом шуб и именующую себя «модельером с мировым именем». Обвиняемая не отрицала, что действительно брала у клиентов средства на развитие бизнеса, но в связи с форс-мажорными обстоятельствами не смогла вернуть задолженность. В отсутствие доказательств умысла на хищение Наталья Лакузо просила считать ее отношения с потерпевшими гражданско-правовыми. В свою очередь, суд пришел к выводу, что обвиняемая «используя с корыстной целью доверительные отношения, сложившиеся у нее с потерпевшими, путем злоупотребления доверием получала от них дорогие меховые изделия либо брала под надуманным предлогом в заем денежные средства».
Высокий риск привлечения к уголовной ответственности остается в случае массового нарушения прав потребителей. Особенно в сфере долевого строительства, туризма и других.
Так, в обмане инвесторов уличили Александра Жданова и руководителя АО «Водолей» Вениамина Борисова. По утверждению обвиняемых, все полученные средства были вложены в строительство дома в Подмосковье. Его пришлось приостановить из-за проблем с финансированием, но застройщик передал участок вместе с объектом другой компании для завершения проекта. Однако собранные следствием материалы свидетельствовали, что фактически на строительство подсудимые потратили менее 8 процентов полученных от дольщиков средств, тогда как десятки миллионов использовались не по назначению. Окончательный приговор – по два года лишения свободы условно.
Десятки жителей Липецка пострадали от действий индивидуального предпринимателя Татьяны Ермаковой. Выдавая себя за директора бюро путешествий и экскурсий «Синяя птица», она продавала туры в Карелию, Санкт-Петербург и другие города, а также обещала клиентам участие в «Кремлевской елке» (детском празднике, ежегодно проводимом в Государственном Кремлевском дворце). По уверениям бизнесвумен, она никого не обманывала и пыталась вернуть деньги за отмененные туры. Тогда как потерпевшие свидетельствовали, что турагент первоначально ссылалась на объективные причины (сломавшийся автобус и другие) и обещала вернуть стоимость путевок, но потом стала уклоняться от встреч, не отвечать на телефонные звонки и так далее. По данным следствия, Татьяна Ермакова фактически построила «пирамиду» – оплачивала туры одних клиентов и возвращала долги за счет продажи новых путевок. Дополнительным доказательством умысла обвиняемой на хищение суд признал подложные данные о регистрации ее по месту жительства (в несуществующем доме на заросшем участке), поскольку это обстоятельство препятствовало исполнению решений о взыскании. Турагента приговорили к трем годам лишения свободы и взяли под стражу в зале суда. В пользу 41 пострадавшего с осужденной взыскали 371,6 тысячи рублей.
По данным портала «Судебная статистика РФ», в 2022 году за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, было осуждено 196 человек. Шестеро оправдано, уголовные дела в отношении 27 бизнесменов прекращены за примирением с потерпевшими.
Арбитражные суды рассмотрели по существу 788,3 тысячи исков о неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательств по договорам, 723,3 тысячи (91,8 процентов) на 1,5 трлн рублей были удовлетворены.
По данным Федеральной службы судебных приставов, доля исполняемости судебных решений достигает 46 процентов.
Данил Левченко, Коллегия адвокатов «Старинский и партнеры»
Сами следователи называют такие дела коллекторскими. То есть они прекрасно понимают, что занимаются прессованием предпринимателей, и о достижении каких-либо целей и задач уголовного законодательства речи не идет. Практический опыт показывает, что на нашу правоохранительную машину можно воздействовать только прямыми запретами.
Поэтому для решения проблемы необходимо ввести законодательный запрет на возбуждение уголовных дел при наличии действующего хозяйственного договора между сторонами. Если участник контракта считает себя жертвой обмана, он вправе в открытом состязательном процессе в арбитражном суде в рамках Гражданского кодекса РФ доказать факт заключения сделки под влиянием обмана или заблуждения. И только зафиксировав такие доказательства и получив преюдицию – обращаться в полицию. Таким образом мы не допустим подмены хозяйственного спора инквизиционным процессом.
Хочется привести опыт Казахстана, уголовный кодекс которого запрещает регистрацию заявлений, обращений и рапортов о преступлении, основанных на неисполнении или ненадлежащем исполнении гражданско-правовых сделок, совершенных в письменной форме и не признанных судом недействительными, мнимыми или притворными. Может, благодаря этому у наших соседей такой приток инвестиций?
Елена Артюх, Уполномоченный по защите прав предпринимателей в Свердловской области
Нельзя забывать, что многие предприниматели не считают себя в достаточной степени защищенными как потерпевшие от экономических преступлений. Но та порой вопиющая неосмотрительность при выборе контрагента просто поражает воображение. Полагаю, что заключая сделки, поставляя товары и уплачивая авансы, бизнесу нужно более качественно оценивать свои риски.
На мой взгляд, в большом количестве случаев потенциальные потерпевшие по уголовному делу – это абсолютно непрофессионально действующие рисковые предприниматели. Причем подачу заявления в полицию они считают наиболее эффективным механизмом исполнения. Хотя чаще всего никакого преступления и не было – имеет место банальное неисполнение договорных обязательств. Да, контрагент по телефону не отвечает и переписку не поддерживает.
Поэтому полагаю, что возбуждать уголовное дело можно только когда потерпевший исчерпал все средства гражданско-правовой защиты и установленный судом ущерб не был возмещен.
Александр Мамышев, управляющий партнер Коллегии адвокатов «Legal fort»
Некоторые участники гражданских правоотношений очень любят переводить возникающие споры в уголовно-правовую плоскость. По их мнению, угроза уголовной ответственности и лишения свободы позволяет наиболее эффективно принудить контрагентов к исполнению своих обязательств, нежели предъявление иска. Такому поведению способствует в том числе фактическая безнаказанность за заведомо ложный донос по подобным заявлениям о преступлении.
Возбуждение уголовного дела происходит при наличии достаточных, по мнению следственных органов, данных, указывающих на признаки преступления. Это понятие очень размыто и оценочно, какие-либо критерии такой достаточности отсутствуют. Нередко такие дела после нескольких месяцев расследования, в том числе проведения устрашающих обысков и допросов, просто приостанавливаются в связи с неустановлением обвиняемого. До истечения сроков давности они пылятся в архиве.
Фархад Тимошин, руководитель уголовной практики Санкт-Петербургской Коллегии адвокатов «Диктум»
Уголовно-правовой механизм решения спора для кредитора очень действенный – общаться с правоохранительными органами никто не любит. Ходить на допросы, участвовать в следственных действиях и проверочных мероприятиях – стресс для заемщика. Поэтому, чтобы не попасть под «жернова», последнему проще расплатиться с кредитором. Особенно учитывая, что доказывать свою невиновность из следственного изолятора очень сложно.
Кроме того, решения по гражданскому спору в пользу должника далеко не всегда предупреждают возбуждение уголовного дела в его отношении.